КОРЕЙЦЫ. Формирование корейской диаспоры в Сибири и на Дальнем Востоке началось в связи с присоединением Приморья к Российской империи по Пекинскому трактату 1860.
В 1864 из провинции Северный Хамгён в Южно-Уссурийский крае прибыла первая группа корейских крестьян (14 семей), основавших в 15 верстах от Новгородского поста деревню Тизинхэ. В середине 1860-х гг. в районе Посьета возникли поселения Сидими и Янчихе. В начале 1867 на юге Приморья проживали 185 корейских семей, общая численность их членов достигла 1 тыс. Поселенцы пользовались покровительством русской администрации. В 1867 решением генерал-губернатора Приморского края М.С. Корсакова установлен порядок управления, согласно которому корейцы находились в подчинении начальника Новгородского поста. В районах проживания корейцев учреждались административные единицы — Суйфунский, Ханкайский и Сучанский округа. Проводя данные мероприятия, власти пытались взять под контроль и ограничить корейскую иммиграцию. Тем не менее в связи с нестабильной социально-экономической ситуацией в Корее стихийный наплыв мигрантов лишь усиливался. В 1869—70 в Южно-Уссурийский край прибыли 5,7 тыс. человек, которые были расселены в долинах рек Суйфун, Лефу и Даубхэ. В Ханкайском районе осели 300 семей. Русская администрация оказала им значительную помощь в обустройстве. В окрестностях озера Ханка корейцы основали деревни Фуругальмовскую, Казакевичиво, Корсаково, Кроуновскую, Пуциловку, Синельниково. В начале 1870-х гг. в Южно-Уссурийском крае насчитывалось 13 корейских поселений, в которых проживали 496 семей.
Наряду с Приморьем одним из районов расселения корейцев являлась Амурская область. В 1871 по предписанию генерал-губернатора Восточной Сибири Н.П. Синельникова власти Приморской области направили в Приамурье 500 вновь прибывших иммигрантов. Переселенцы, разместившись на землях Екатерино-Никольского станичного округа вниз по Амуру от Благовещенска, получили 100 десятин земли и пособие на постройку домов, покупку одежды, продовольственную помощь, семена, «кормовые» деньги. Основанное здесь село Благословенное стало крайним западным форпостом корейской колонизации российского Дальнего Востока.
[caption id="attachment_19004" align="aligncenter" width="300"] Корейский ансамбль Ариран, г. Иркутск[/caption]
В 1870-е гг. интенсивность корейской иммиграции в Приморье значительно возросла. На сезонные заработки сюда прибывали также ремесленники и рабочие. Только в Суйфунский округ ежегодно приезжало до 1,5 тыс. человек. Многие иммигранты осели на новом месте и пополнили местное корейское население. В 1872 на Дальнем Востоке проживало уже около 4 тыс. корейцев, в 1879 - 6,8 тыс. В конце 1870-х гг. в Южно-Уссурийском крае насчитывалось 6 142 корейца, на Амуре (село Благословенное) — 624. Наиболее компактная корейская этническая общность сформировалась на Посьетском участке. В других районах корейцы проживали на землях русских крестьян и казаков.
В 1880-е гг. в условиях начавшейся русской колонизации южного Приморья власти предприняли попытку ограничить дальнейшее заселение данного региона выходцами из Кореи. 26 января 1882 был принят закон об отмене переселенческих льгот для иностранцев в Амурской и Приморской областях. В соответствии с законом от 21 марта 1892 иностранцы окончательно лишились права на покупку земли в районах Дальнего Востока. В 1886 2-й Хабаровский съезд губернаторов принял решение об их выселении с приграничной полосы на Амур, притоки Уссури, в Ольгинский уезд Южно-Уссурийского края. Инициатива местных чиновников была поддержана правительством. 22 ноября 1886 Александр III утвердил закон, запрещавший корейцам поселение в Посьетском, Ханкайском и Сучанском районах. Однако власти отложили его реализацию до заселения юга Приморской области русскими переселенцами.
После установления дипоматических отношений между Россией и Кореей (1884) были заложены правовые основы решения «корейского вопроса». В 1888 в соответствии с русско-корейской конвенцией о пограничных сношениях корейцев, прибывшие в Россию до заключения договора между двумя странами, получали русское подданство. Переселенцам, прибывшим позже, корейские власти выдавали документы, подтверждавшие их право на временное проживание в России. Окончательное урегулирование вопроса о правовом статусе корейской общины произошло 21 июня 1891. По решению Приамурского генерал-губернатора А.Н. Корфа корейское население было разделено на 3 категории: русско-подданные; иностранно-подданные, постоянно проживавшие на территории Российской империи; иностранно-подданные, временно прибывшие на заработки. К. 1-й категории могли приобретать землю и вести хозяйство, создавать органы самоуправления. При этом они обязывались нести денежные и натуральные повинности, поступать на военную службу. Поселенцы 2-й категории получили право легального проживания при наличии корейских национальных паспортов. Вместе с тем им запрещалось занимать или брать в аренду земли, принадлежавшие государству. Иммигранты, приехавшие на сезонные заработки, обязывались в течение месяца обменять корейские паспорта на русские билеты, выдаваемые на срок до года. В отличие от корейцев двух первых категорий для них существовали значительные экономические ограничения, в частности, действовал запрет на создание собственного хозяйства.
Оформление правового статуса корейской диаспоры завершилось на рубеже XIX—XX вв. В 1895 численность корейцев, относившихся к 1-й категории, достигла 11,3 тыс. человек, 2-й — 2,4, 3-й — 3 тыс. В 1900 переселенцы, прибывшие в Приморье после заключения договора между Россией и Кореей, получили российское подданство. Жители поселений, приведенные к присяге русскому царю, зачислялись в крестьянское сословие и получали по 15 десятин земли на семью.
Меры властей по регулированию стихийной корейской иммиграции оказались неспособны сократить нарастающий поток переселенцев. Несмотря на юридические и экономические ограничения, введенные после заключения договора между Россией и Кореей, их число постоянно росло. По Всероссийской переписи 1897, на Дальнем Востоке проживало 25,9 тыс. корейцев, в том числе в Южно-Уссурийском крае — 22,5 тыс., в остальной части Приморского края, на острове Сахалин и в Камчатской области — 1,8 тыс., в Амурской области — 1,6 тыс.
После установления японского протектората над Кореей (1905) в Россию устремились десятки тысяч крестьян, насильственно выселенных с собственной земли оккупационными властями, участники антияпонского движения. К 1910 общая численность корейцев в Приморской области достигла 51 тыс., в Амурской — 1,4 тыс., в Забайкальской — около 400 человек. Корейские диаспоры существовали во Владивостоке (4 824 человек), Никольске (2 284 человек), Николаевске (1 541 человек), Хабаровске (818 человек), Благовещенске (357 человек), Чите (53 человек). Тенденция к росту численности корейцев сохранялась накануне и в годы Первой мировой войны. В 1917 в Сибири и на Дальнем Востоке проживало около 100 тыс. корейцев. Районом их наиболее компактного проживания оставалась Приморская область, где корейская община составляла треть всего населения.
Интенсивный рост численности и оформление правового статуса корейской диаспоры создавали благоприятные условия для ее внутренней самоорганизации. В 1870—80-е гг. началось зарождение институтов самоуправления. В это время корейцы получили право избирать старшин, осуществлявших суд по мелким уголовным делам и оказывавших помощь неимущим соотечественникам. В 1891 военный губернатор Приморской области П.Ф. Унтербергер утвердил «Правила для образования китайско-корейских обществ в Приморской области». Корейские общества осуществляли административные и экономические функции, в частности, регистрацию переселенцев и надзор за ними, изыскивали средства для их обустройства. Каждое общество управлялось общинным сходом. Его участники избирали старосту и помощника, которые вели учет численность корейских подданных, следили за исполнением законов, информировали полицию о вновь прибывших иммигрантах, преступлениях и чрезвычайных происшествиях. Сход направлял ходатайства о нуждах селян в местные органы власти, осуществлял раскладку среди населения сборов на общественные расходы. Располагая значительными средствами, общества содержали школы, храмы, помогали антияпонскому движению на родине. Основанное на принципах традиционной общинной организации, самоуправление являлось эффективным способом адаптации корейцев к чужой этнокультурной среде. В местах компактного проживания переселенцев были созданы корейские волости по русскому образцу.
В 1880 на Посьетском участке образовались Фаташинская и Тизинхинская волости. В середине 1880-х гг. в Южно-Уссурийском крае возникли Янчихинская, Адиминская и Корсаковкая волости. Каждая волость управлялась волостным сходом, который избирал старшину и 2 его заместителей.
В конце XIX — начале XX в. одним из факторов интеграции корейцев в российское общество являлась их высокая экономическая активность. Имея многовековой опыт ведения сельского хозяйства в природно-климатических условиях Дальнего Востока, переселенцы способствовали распространению земледельческой культуры в слабозаселенных районах Южно-Уссурийского края. Они выращивали просо, гречиху, ячмень, овес, кукурузу, картофель, буду, гаолян, чумизу, рис, бобы. Поселенцы собирали с десятины до 120 пудов зерна, 300—400 пудов риса. Высокая урожайность была обусловлена применением грядового способа посева и регулярной прополкой пашни. Данная техника земледелия заимствовалась русским крестьянами. Корейцы создавали также крупные овощеводческие хозяйства, занимались скотоводством, выращиванием тутовых деревьев и разведением шелковичных червей.
Вместе с тем неблагоприятные экономические условия оказывали негативное воздействие на развитие производительных сил корейских хозяйств. Постоянный рост численности населения в районах Приморья и Приамурья вызывал обострение земельного вопроса. С 1897 по 1917 размер надела корейской семьи сократился с 15 до 2 десятин. В связи с этим многие корейцы брали землю в аренду у русских крестьян и казаков, отдавая за нее до половины урожая. Накануне Февральской революции среди жителей корейских поселений преобладали бедняки-арендаторы, слой которых пополнялся за счет безземельных поселенцев и вновь прибывших иммигрантов.
Несмотря на высокую стоимость, площадь земель, приобретенных переселенцами из Кореи в районах Дальнего Востока за 2 десятилетия, выросла почти в 10 раз. Среди селян, преимущественно из среды русско-подданных старожилов, выделилась незначительная прослойка имевших крепкое хозяйство и занимавшихся предпринимательством. Основными сферами коммерческой деятельности зажиточных крестьян являлись торговля скотом, рыбой, сеном, выполнение подрядов на поставки продовольствия военным гарнизонам. Многие из них вкладывали капитал в производство керамических изделий, солеварение, покупку недвижимости. Предприниматели, налаживавшие импорт сельскохозяйственных товаров из Кореи, способствовали развитию экономического обмена между ее северными провинциями и районами российского Дальнего Востока.
Иммигранты, прибывавшие в Россию на сезонные заработки, были заняты в различных промыслах, отраслях добывающей промышленности, строительстве. Русские купцы и промышленники были заинтересованы в найме корейцев, являвшихся дешевой рабочей силой. Многие из приезжих трудились на сезонной ловле и переработке рыбы на побережье Охотского моря и Камчатки, в угольных шахтах, на металлургических заводах Западной Сибири и Урала. Их привлекали к постройке железных дорог и мостов, погрузочным работам на железнодорожных станциях и в портовых доках. К 1917 только на территории Приморской области в различных отраслях промышленности насчитывалось от 10 до 15 тыс. корейских рабочих.
Особенно широко труд корейскихрабочих применялся в золотопромышленности Приморья, Приамурья и Забайкалья. Впервые на золотых приисках Приамурского края корейские рабочие в качестве прислуги появились в конце 1880-х гг. В начале XX в. их насчитывалось около 3 тыс. Половина из них работала на приисках Амурской области, другая — в Приморском горном округе. К 1907 численность корейцев, занятых в золотопромышленности Дальнего Востока, достигала 7 тыс. человек. В последующие годы, в связи с ограничениями на использование «желтого труда», число корейцев, занятых добычей драгоценных металлов, резко сократилось. По распоряжению Приамурского генерал-губернатора П.Ф. Унтербергера корейцам с 1908 запрещалось работать на золотых приисках края. Только в 1909 с золотых приисков Амурской и Приморской области было выселено около 7 тыс. корейцев. В 1915 на приисках Приморского горного округа трудилось около 2 тыс. корейских рабочих. Несмотря на уменьшение их контингента, корейцы продолжали играть значительную роль в обеспечении золотопромышленности Дальнего Востока рабочей силой.
Государственная политика в отношении экономической деятельности корейцев менялась с течением времени. До начала XX в. центральные и местные власти создавали условия для их вовлечения в хозяйственную жизнь Дальнего Востока. 1 ноября 1899 приамурский генерал-губернатор утвердил «Временные правила производства морских промыслов в территориальных водах Приамурского генерал-губернаторства». В соответствии с ними были определены районы, в которых русским предпринимателям разрешалось осуществлять наем корейцев на работы по ловле и переработке рыбы. После Русско-японской войны правительство, столкнувшееся со значительным наплывом беженцев из Кореи, приняло ограничительные меры в отношении использования труда корейских рабочих в золотодобывающей промышленности. Впоследствии ограничения распространились и на другие сферы экономической активности корейского населения. 1 июня 1910 был принят закон «Об установлении в пределах Приамурского генерал-губернаторства некоторых ограничений для лиц, состоявших в иностранном подданстве», в соответствии с которым корейцы, не имевшие русского подданства, лишались права на аренду земли и получение казенных подрядов на поставки продовольствия.
Тем не менее государство стремилось использовать корейскую рабочую силу в реализации стратегически важных хозяйственных проектов и в отдельных отраслях экономики. 2 декабря 1910 Совет министров разрешил привлекать иностранно-подданных корейцев к постройке Уссурийской железной дороги. В феврале 1911 правительство вновь легализовало их наем на золотые рудники Дальнего Востока. В годы Первой мировой войны в условиях острой нехватки рабочих рук произошло значительное территориальное расширение применения труда корейцев. 21 мая 1915 Совет министров разрешил нанимать их на работу в районах восточнее Волги. В августе 1916 данное разрешение распространилось на все регионы Российской империи, за исключением прифронтовой полосы.
В последней трети XIX — начале XX в. наряду с правовой и экономической интеграцией происходила социокультурная адаптация корейцев. Особенно интенсивно протекал процесс языковой и бытовой ассимиляции. Широкое распространение получило добровольное принятие православия. Одновременно русские власти создавали условия для сохранения корейской национальной самобытности, особенно в сфере образования. В 1868 в Южно-Уссурийском крае открыта первая корейская школа. Одновременно в Иркутское ремесленное училище были зачислены 7 малолетних корейцев. В последней трети XIX в. в корейских селениях Приморской области были открыты 35 школ, в которых обучалось более 1 тыс. учащихся. В начале XX в. на Дальнем Востоке возникла сеть корейских учебных заведений. В 1910 в Приамурском крае насчитывалось 20 корейских церковно-приходских и 3 смешанные русско-корейские школы, построенные на средства общин. В школах работало 257 учителей, обучавших более 5 тыс. детей. В 1916/17 в Приморской области было 46 корейских школ с 2,6 тыс. учащихся.
В начале XX в. в среде иммигрантов, прибывших из оккупированной японцами Кореи, возникли национальные общества «Кухминхве» и «Квонопхе». В 1911 «Кухминхве» имело в Приморье 6 отделений. В 1914 в Сибири и на Дальнем Востоке насчитывалось уже 33 отделения данной организации во главе с Сибирским территориальным управлением. Основным направлением деятельности общества являлось создание вооруженных отрядов для борьбы с японскими оккупантами. Общество «Квонопхе» занималось культурно-просветительской деятельностью, оказывало помощь иммигрантам в трудоустройстве, участвовало в национально-освободительном движении. В годы Первой мировой войны русские власти под давлением Японии закрыли корейские организации и арестовали их руководителей. Запрет на оказание помощи корейским повстанцам, репрессии против представителей антияпонской общественности способствовали росту среди национальной интеллигенции оппозиционных настроений, направленных против самодержавия.
Февральская революция вызвала всплеск общественно-политической активности корейцев, пытавшихся найти платформу для общенационального объединения. В мае 1917 в Никольске состоялся I Всероссийский съезд корейских общественных организаций, который обсудил вопрос о культурной автономии. Делегаты съезда, поддержав Временное правительство, ходатайствовали об избрании 1 депутата от общины в Учредительное собрание. Съезд избрал ВЦИК корейских национальных обществ, который впоследствии установил контакты с Сибирским областным советом в Томске и делегировал 2 представителей в Сибирскую областную думу.
Тем не менее большая часть корейцев поддержала большевиков, что обусловило лояльное отношение советских властей к общине после Октябрьской революции. 23 апреля 1918 IV краевой съезд советов Дальнего Востока предоставил корейским крестьянам право на бесплатное получение земли. В мае 1918 Дальсовнарком отменил паспортные ограничения для корейцев и уравнял их в правах с другими малочисленными народами. Ликвидация элементов юридической и экономической дискриминации способствовала активному участию корейцев в Гражданской войне на стороне красных. В июле 1918 создается 1-й корейский красногвардейский отряд, принявший участие в боях с белыми. Осенью 1918 корейские красногвардейцы влились в партизанское движение. В партизанских отрядах появились корейские роты. В 1919—20 возникли отдельные подразделения корейских партизан, интернациональные отряды из русских, китайцев и корейцев. В 1920 на Дальнем Востоке действовало 36 корейских партизанских отрядов общей численностью 3,7 тыс. человек. В марте 1921 по решению Всекорейского партизанского съезда они объединились в Сахалинский отряд, подчиненный командованию Народно-революционной армии (НРА) Дальневосточной республики (ДВР). Наряду с партизанским движением корейцы сражались в составе частей Красной армии. В марте 1920 в Иркутске была сформирована 1-я Интернациональная дивизия им. III Интернационала, в рядах которой была и корейская рота. В 1920—22 подразделения корейских красноармейцев влились в НРА ДВР. Они приняли активное участие в боях под Хабаровском, Волочаевской операции и освобождении Приморья от белогвардейских войск и японских интервентов.
В годы Гражданской войны продолжался подъем корейского общественно-политического движения. В апреля 1918 во Владивостоке был создан Союз корейских социалистов. В конце 1918 — 1919 образованы Корейский национальный союз и Корейская социалистическая партия. С начала Первомартовского движения в Корее Корейский национальный союз был преобразован во Всекорейский национальный совет (ВКНС), члены которого 17 марта 1919 в Никольске приняли «Декларацию независимости Кореи». Под руководством ВКНС в городах Дальнего Востока проводились антияпонские демонстрации, создавались партизанские отряды. В 1920 ВКНС поддержал провозглашение ДВР. В период ее существования создается правовая основа для образования корейской культурной автономии. Министерство по национальны делам ДВР разработало временное положение об органах национального самоуправления корейцев. Несмотря на получение статуса автономии, значительная часть корейской общины заняла прокоммунистические позиции. В мае 1921 в Иркутске состоялся учредительный съезд Корейской коммунистической партии. Осенью 1922, после упразднения ДВР и вхождения Дальневосточного края в состав РСФСР, оппозиционные политические организации, включая ВКНС, были запрещены. В этих условиях национальное движение российских корейцев прекратило существование.
После завершения Гражданской войны начался процесс советизации корейской диаспоры. 8 декабря 1922 Дальревком принял решение о введении в действие декрета СНК РСФСР о принятии иностранцев в советское гражданство. Бюрократические препоны, формализм и чрезвычайная подозрительность относительно политической благонадежности корейцев сдерживали процесс предоставления им гражданства. На 1 октября 1926 из 18 474 корейцев, подавших заявления, гражданами СССР стали 12 783 человек.
Наряду с оформлением своего правового статуса корейцы получили возможность представлять свои интересы в органах власти. В 1923 образован институт уполномоченных по корейским делам при Дальревкоме и местных ревкомах. В районах компактного проживания корейцы прошли выборы в национальные советы. В 1923 в Приморской губернии созданы 70 корейских сельсоветов и 2 исполкома. В 1925 в Приморье насчитывалось уже 122 совета, в том числе 49 сельских, 72 районных, 1 поселковый. К середине 1920-х гг. формирование советских институтов корейского самоуправления было в целом завершено.
В годы новой экономической политики экономическое положение корейской общины оставалось нестабильным. В 1922 по решению Дальревкома каждая семья могла получить надел в размере 12—15 десятин, что не превышало дореволюционных норм землепользования. 20 августа 1924 Дальревком учредил Особую комиссию при Приморском губземуправлении, которая разработала план землеустройства для корейцев. В 1924—25 в ходе его реализации землю получили более 4,4 тыс. семей. К концу 1926 в южном Приморье земельными наделами были обеспечены 42% хозяйств корейских крестьян.
Во второй половине 1920-х гг. одним из направлений землеустроительной политики властей стало выселение части корейского населения из Приморья в другие районы Дальнего Востока. По инициативе Приморской переселенческой партии из Владивостокского в Хабаровский и Амурский округа Дальневосточного края планировалось переселить 87,7 тыс. человек. В 1929 удалось переселить 1 408 человек, в 1930 — 1 342. В начале 1930-х гг. мероприятия по переселению корейцев были прекращены из-за нехватки денежных и материальных средств, неподготовленности земельного фонда.
Нерешенность аграрного вопроса, обусловленная незначительным размером предоставляемых наделов и провалом переселенческой политики, способствовала тому, что преобладающей формой получения земли оставалась аренда. Постоянный рост арендной платы мешал развитию хозяйства и оказывал негативное влияние на экономическую структуру корейских поселений. Во второй половине 1920-х гг. лишь незначительная часть крестьянских хозяйств имела мелкотоварное производство и реализовывала излишки сельскохозяйственной продукции на рынке.
Слабая материальная обеспеченность хозяйства способствовала включению корейцев в кооперативное движение. В 1923—24 в Приморье было создано более 30 сельскохозяйственных артелей. В середине 1920-х гг. многие из них были преобразованы в коммуны, на базе которых возникли крупные многоотраслевые хозяйства, занимавшиеся рисоводчеством, огородничеством, садоводством, животноводством, кустарными промыслами. Их число постоянно росло. К 1926 в Приморской губернии насчитывалось 58 кооперативных объединений различных типов. Наряду с сельскохозяйственными артелями и коммунами развивалась рыбопромысловая кооперация. В конце 1920-х гг. кооперативы охватывали в среднем 23,6% корейских крестьян, в отдельных районах — до 45%.
В 1929 в деревнях корейцев началась коллективизация. По «Плану коллективизации нац. меньшинств и туземцев по ДВК в 1929—1930 годах» Далькрайкома ВКП(б), артели и единоличные хозяйства середняков и бедняков стали форсированными темпами объединяться в колхозы. При этом не учитывались низкий уровень развития их материально-технической базы, социально-экономические и национальной-культурные условия жизни корейцев. К лету 1931 в районах Приморья в колхозы вступило в среднем более 80% хозяйств. В первой половине 1930-х гг. на базе прежней аграрной специализации в районах проживания корейского населения возникли рисо- и шелководческие, рыболовецкие колхозы.
В 1920-е — середине 1930-х гг. интенсивно развивалась система национального образования корейцев. В 1923 в Приморской губернии насчитывалось 206 корейских школ, в том числе в Посьетском районе — 53, в Никольске — 55, в Сучанском районе — 70. В 1923/24 учебном году в школах обучалось 10 175 учащихся, что составляло менее половины детей школьного возраста. Ощущалась нехватка педагогических кадров. Для их подготовки в 1923 в Никольском педагогическом техникуме открылось корейское отделение. В районах компактного проживания корейцев проводились мероприятия по ликвидации неграмотности. В 1925 в корейских селениях насчитывалось 125 пунктов ликбеза, охвативших 5 тыс. человек, в 1929 соответственно 478 и 10 тыс. Во второй половине 1920-х гг. в результате проведения кампании по ликбезу удельный вес грамотных среди корейцев вырос с 22 до 90%. Ликвидация неграмотности способствовала развитию национального образования. В середине 1930-х гг. в Дальневосточном крае насчитывалось 344 школы, в которых обучалось более 25 тыс. учащихся. В регионе действовали Корейский педагогический институт и 3 средних специальных учебных заведения.
В 1926 в Приморской области действовали 18 изб-читален, 8 красных уголков, 3 библиотеки, 3 клуба. В начале 1930-х гг. в Дальневосточном крае функционировало более 200 массовых библиотек, издавалось 6 журналов и 7 газет на корейском языке, работал Дальневосточный краевой корейский драматический театр. Получила развитие корейская национальная литература. В 1935 в Хабаровске вышел в свет литературный сборник «Родина трудящихся», где были опубликованы произведения корейских поэтов Чхве Хорима, Чо Донгю, Осонмука, Чо Менхи и других авторов.
В 1920-е — первой половине 1930-х гг. численность коренного населения в восточных районах России продолжала расти. В 1937 на Дальнем Востоке проживало 168 тыс. корейцев. В Западной Сибири образовались новосибирская, омская, алтайская общины. В Горном Алтае небольшая этническая общность корейцев сформировалась в окрестностях Улалы. В Хакасии (поселок Черные Копи) община возникла в результате переселения на юг Красноярского края семей корейских партизан, воевавших с японцами.
Во второй половине 1930-х гг. развитие диаспоры советских корейцев было прервано массовыми репрессиями. 21 августа 1937 СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление № 1428-36 ее «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного Края». Всего из районов Дальнего Востока в Среднюю Азию под предлогом пресечения шпионажа в пользу Японии депортировано более 170 тыс. корейцев, в том числе в Казахскую ССР — 95 256 человек, Узбекскую — 76 525. Во время насильственного переселения органы НКВД подвергли аресту 2,5 тыс. корейцев, в основном из среды партийных работников, командиров Красной армии, интеллигенции. Осуществление данных репрессивных акций привело к полной ликвидации корейской общины на территории советского Дальнего Востока.
В годы Великой Отечественной войны корейцы приняли участие в обороне страны от фашистской агрессии. Многие из фронтовиков-корейцев получили правительственные награды. Значительные контингенты корейцев были мобилизованы в рабочие колонны и батальоны и внесли вклад в развитие военной экономики советского тыла.
В первые послевоенные годы для корейцев сохранялись различные правовые ограничения, введенные после их депортации. Они распространялись не только на спецпереселенцев, проживавших в Средней Азии, но и на другие региональные общины. После включения Южного Сахалина в состав СССР корейское население острова, утратившее японское подданство, не получило советское гражданства. Один из путей получения гражданства — вербовка граждан КНДР через посредничество советских внешнеторговых организаций на работу в местную рыбную промышленность. В конце 1940-х — начале 1950-х гг. Сахалинская диаспора была единственной компактной этнической общностью корейцев, проживавших в пределах советского Дальнего Востока.
В середине 1950-х гг. в правовом положении советских корейцев произошли некоторые изменения. В годы «оттепели» государство отменило ограничения на перемещение и поселение за пределами территории депортации, по призыву на военную службу. При этом сохранялись элементы правовой дискриминации в отношении Сахалинских корейцев, так и не ставших советскими гражданами. Лишь в начале 1970-х гг. члены данной диаспоры получили возможность приобрести гражданство.
В послевоенные годы возросла экономическая активность корейского населения. Значительная его часть трудилась в сельском хозяйстве. Здесь широкое распространение получила практика заключения договоров об аренде колхозных земель коренными бригадами. Арендаторы занимались в основном выращиванием овощей. Часть продукции они сдавали колхозам, а излишки реализовывали на рынке. На Сахалине, помимо сельского хозяйства, труд корейцев использовался также в угольной промышленности, рыболовстве. Они также работали в управленческих, научных, образовательных, медицинских, культурных учреждениях. В целом в послевоенный период наблюдается значительное расширение сферы занятости корейского населения.
В 1950—80-е гг. глубокие перемены произошли в культурной жизни корейской общины, завершилась ее языковая ассимиляция. Корейцы свободно владели русским языком, что позволяло им получать среднее специальное и высшее образование. Высокий уровень их социокультурной адаптации способствовал формированию чувства принадлежности к советскому полиэтническому пространству, что выражалось в утрате национальной идентичности. Вместе с тем в среде Сахалинских корейцев, менее всего интегрированных в советское общество, сохранялся родной язык, обеспечивавший поддержание их контактов с КНДР.
Изменения в правовом положении, экономической и культурной жизни корейского населения создали благоприятные условия для роста его миграции из мест депортации на территории России. В 1950-е гг. интенсивные миграционные процессы способствовали возрождению дальневосточной корейской диаспоры. В 1959 на Дальнем Востоке проживало уже 68 тыс. корейцев. В 1960—80-е гг. их число значительно сократилось. В 1970 в регионе насчитывалось 65,1 тыс. корейцев, в 1979 - 52,9 тыс., в 1989 -56,6 тыс. При этом более 80% корейского населения проживало в городах.
Самой крупной региональной общиной корейцев являлись сахалинцы. В 1970—80-е гг. их численность оставалась относительно стабильной и составляла около 35 тыс. человек. В других регионах в количественном составе корейского населения происходили постоянные изменения. В Приморском крае число корейцев выросло с 8 тыс. человек в 1970 до 8,5 тыс. человек в 1989, в Хабаровском крае — сократилось с 12,2 тыс. до 8,3 тыс., в Камчатской области — с 2,5 тыс. до 1,9 тыс. человек. К концу 1980-х гг. корейские этнические общности сформировались в Читинской (315 человек), Магаданской (517 человек) областях, Якутской АССР (1 498 человек).
После распада СССР корейская диаспора в Сибири и на Далнем Востоке увеличилась за счет миграции корейцев из республик Средней Азии. Массовое переселение оттуда корейцев было связано со значительным падением жизненного уровня и усилением национальной дискриминации в этом регионе. В первой половине 1990-х гг. из стран ближнего зарубежья в Приморский край мигрировало 16 тыс. корейцев. По переписи 2002, корейская община имеет 2 района компактного проживания: это Приморский (17,9 тыс. человек) и Хабаровский край (7,8 тыс. человек), а также Сахалинская область (29,6 тыс. человек). В остальных регионах Сибири и Дальнего Востока численность корейцев достигла 1—2 тыс. человек.
1 апреля 1993 Совет национальностей Верховного Совета РФ принял постановление «О реабилитации российских корейцев». Корейцы, являющиеся жертвами политических репрессий, получили социальные льготы, право на бесплатное приобретение жилья, земельных участков.
В 1990-е гг. глубокий кризис промышленного и сельскохозяйственного производства обусловил их интенсивный приток в сферу торговли и услуг. В начале XXI в. в условиях стабилизации экономики корейские специалисты вновь вовлекаются в промышленность, строительство, сферу управления, образования, культуры. Часть членов диаспоры, имеющая мелкие предприятия и фирмы, занимается малым бизнесом.
В 1988—89 возникли первые корейские национальные ассоциации и группы. В 1990 образована Всесоюзная ассоциация советских корейцев. В октябре 1991 учреждена Ассоциация корейцев России, реорганизованная в июле 1993 в Единую ассоциацию корейцев России. В первой половине 1990-х гг. ее региональные организации появились в Новосибирске, Томске, Хабаровске, Владивостоке, Южно-Сахалинске. В 1995 в Приморье функционировали 11 корейских общественных объединений, Краевой фонд приморских корейцев «Возрождение», Краевой корейский культурный национальный центр «Единство», осуществлявшие культурно-образовательную деятельность среди корейского населения.
Во второй половине 1990-х гг. начался новый этап развития корейского общественного движения, связанный с возникновением национально-культурных автономий. В 1996 создается Федеральная национально-культурная автономия российских корейцев. Статус автономий получили корейские региональные ассоциации Сибири и Дальнего Востока. Основными их задачами являются объединение всех корейцев, проживающих в России, установление контактов с исторической родиной. Принимаются меры по сохранению национальной культуры и традиций, в частности, проводятся национальные праздники («День дружбы», Новый год по лунному календарю). Создаются условия для сохранения и изучения корейского языка. На Дальнем Востоке его преподавание осуществляется в Хабаровском и Приморском центрах корееведения, Хабаровской гимназии восточных языков и культуры, 11 общеобразовательных школах Сахалинской области. В дальневосточных регионах выпускаются газеты на русском и корейском языках, в том числе «Се Коре Синмун», «Вон-Дон». При Государственной теле- и радиовещательной компании «Сахалин» работает корейское радио «Ури мал пансонгук». В целом деятельность национально-культурных автономий оказывает позитивное влияние на распространение родного языка и культуры среди представителей диаспоры.
Лит.: Пак Б. Д. Россия и Корея. М., 1979; Он же. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период). М., 1993; Он же. Корейцы в Российской империи. Иркутск, 1994; Он же. Корейцы в Советской России (1917 — конец 30-х годов). М.; Иркутск; СПб., 1995; Он же. 140 лет в России: очерк истории российских корейцев. М., 2004; Нам И. В. Российские корейцы: история и культура. М., 1998; Она же. Страницы истории общественного самоуправления у корейцев русского Дальнего Востока (1863—1922 гг.) // Диаспоры. 2001. № 2—3; Ким Т.Н. История иммиграции корейцев: В 2 кн. Алма-Ата, 1999; Петров А.И. Корейская диаспора в России. 1897—1917 гг. Владивосток, 2001; Бойко В. С. Корейцы в Западной Сибири. Барнаул, 2004; Он же. Корейцы на Алтае: особенности хозяйственной жизни и социального устройства общины // Вестник Центра корейского языка и литературы. СПб., 2006. Вып. 9; Корейцы на российском Дальнем Востоке (вторая половина XIX — начало XX в.): Документы и материалы. Владивосток, 2004. Кн. 1, 2.
Р.Е. Романов
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
