Гордый Иркут и мудрый Мунко-Саридак (бурятское предание)

Давным-давно то было, то время никто не помнит, рек еще не было в помине, озера только набирали воду по каплям, горы еле заметно поднимались над землей, и тайга стояла тихо-тихо, потому что лес был не выше травы и звери походили на букашек. Все это было здесь подвластно только одному старому седому Мунко-Саридаку, который служил верно и честно грозному Байкалу. Обо всем случившемся он поведал своему хозяину, а хозяин Байкал благодарил старого Мунко за преданность. Так и жили Байкал с Мунко-Саридаком в большой дружбе.

Шли годы, проходили десятилетия, природа брала свое. Росли горы под самые облака, тянулись деревья к солнцу, крошечные деревья и птицы стали походить на громадины, которых начали бояться люди. Вот как-то однажды Мунко прошелся по своим владениям и загрустил. Нет ему счастья, живет долго, а потомков как не было так и нет. От грусти сон не идет, все его куда-то тянет, все что-то он ищет и все время к чему-то присматривается. И вот однажды, уже совсем старым, но все еще сильным и стройным он увидел впереди себя красавицу Ильчир. Он подошел к ней и сказал:

— Много было у меня верных жен, много красавиц на своем веку я видел, но такую, как ты, вижу впервые. Ради счастья нашего, ради любви к ближним, мы должны с тобой пожениться, хочу иметь от тебя сына, который бы украсил здесь нашу землю, луга и тайгу, долины и пади.

Посмотрела на стройного старика синеглазая Ильчир и ответила:

— Буду я твоей женой, только ты мне наперво ответь: отпустишь ли ты сына от себя, когда он вырастет?

— Путь гуляет, где ему вздумается, не буду я ему перечить, воля его, но про сыновний долг пусть всегда помнит.

Ильчир выслушала старика Мунко-Саридака, спросила:

— А что-то за сыновний долг?

— Верно служить нашему доброму хозяину Байкалу. Если мы забудемпро него, то плохо нам тут всем придется.

Много ли времени прошло, никто не знает, но в конце концов Ильчир родила сына. Посмотрел Мунко на своего сына и увидел его хилым и тощим, еле—еле он заметен на земле. Но своей красавице Ильчир он ничего не сказал, не стал он ее укорять, что она родила ему такого немощного ребенка.

— Я вижу, ты не доволен первенцем? — спросила Ильчир своего мудрого мужа. — Но ты не беспокойся, годы возмужают его, ты вдохни ему свои силы, научи его мудрости. Я родила его, чтобы он жил, а раз он будет жить, силы наживет сам.

Мудра была Ильчир, но мудрее ее был Мунко-Саридак. Он посмотрел на свою красавицу и сказал:

— Ты права, твое дело было родить сына, мое — воспитать его сильным и могучим. Я призову к нему на помощь все, что мне здесь подвластно, и он станет богатырем.

Мудрый всемогущий Мунко-Саридак вышел на середину своего Тункинского царства и громко сказал:

— Иркут.

Это означало "все ко мне". С малых и ближних гор малые и большие речки и ручьи сразу же хлынули к ногам великана Мунко-Саридака. Он направил их в русло своего первенца Иркута. Иркут тут же преобразился, стал славным и могучим. Вышла посмотреть на него Ильчир и сказала:

— Я не ошиблась в тебе и знала, что ты сделаешь своего сына богатырем. Хотя ты сам великан, но без богатырей верных ты не сделаешь своего сына богатырем. Хотя ты сам великан, но без богатырей верных ты один ничего не сделаешь.

Рос Иркут не по дням, а по часам. Не было у него ни нянек, ни служанок, словом, никто за ним не присматривал. Потому в молодости он был своенравным, часто капризничал и своеволил. Чем больше он становился, тем больше у него было силы. Любовались им все. В наследство ему досталась красота матери, от отца — мудрость и удаль богатырская. Стоило ему только захотеть свернуть в сторону, как скалы расступались, а тайгу он подминал под себя. Но были и такие утесы, которые не хотели уступать дорогу Иркуту, и тогда он с силой обрушивался на них, ломал камни, швырял их в долины и выходил на простор.

Не всегда могучему Иркуту хотелось вести борьбу с тем, кто стоял на его дороге. Иногда подойдет к скале, видит, что она стоит и смотрит ему прямо в глаза, он возьмет и перемахнет ее с шумом, и тогда брызги его разлетаются на много верст в разные стороны, орошая леса и поля. Так долго резвился молодой красавец Иркут, не зная, где остановиться, где найти себе пристанище. Грустить ему некогда было, целыми днями он любовался зверями, которые приходили к нему испить воды, долго смотрел на птиц, но ни на ком внимание свое не останавливал, сердце его оставалось твердым, никому он его не отдавал.

И вот однажды прямо к берегу Иркута опустилась белая лебедь. Иркут опешил. "Откуда может взяться такая красота?" — подумал он. Долго глядел он на нее влюбленными глазами, но сказать ей что-нибудь боялся. Лебедь белая попила воды и хотела было подняться, чтобы лететь дальше, но тут Иркут не выдержал и спросил:

— Откуда ты, лебедь белая? В каких краях ты была? Какие царства ты видела? Поведай мне обо всем.

— Много летала я, много стран видела, немало царств посмотрела, а сейчас лечу из дворцов белокаменных, от владыки богатств несметных седого Байкала. Устали крылья мои от пути длинного, вот и решила воды твоей напиться.

Посмотрел на нее красавец Иркут и спросил еще:

— Чем же славен Байкал? Какое же богатство у него?

— Не сосчитать его сокровищ. У владыки Байкала все есть, что только может быть на земле, под землей и в воде.

— Нет, лебедь белая, мой отец мудрый Мунко-Саридак богаче твоего седого Байкала. У моего отца золота и серебра в Саянах столько, что много веков его надо будет возить по всему свету и никто не сможет его полностью перевезти. Разных драгоценных камней хватит, чтобы украсить всю землю, а зверей так много, что можно одеть всех людей, которые живут и будут жить еще тысячи лет. Таких богатств у твоего старика нет.

— У седого Байкала еще больше богатств, и если бы ты, Иркут, знал, то не стал бы спорить со мной, — ответила белая лебедь.

Иркут заметил, что лебедь что-то не досказывает, что она что-то утаивает от него. Тогда он ее спрашивает:

— Чем же еще богат Байкал? Если ты мне всего не скажешь, я буду считать тебя хвастунишкой, а Байкал — зазнайкой.

Не понравился белой лебеди разговор Иркута, она не выдержала и сказала:

— Самое дорогое у Байкала — то его дочь красавица Ангара. Как только на нее посмотришь, то сразу залюбуешься и не сможешь оторвать от нее глаз.

Иркут не подал вида, что—то заинтересовало его, а у самого сердце загорелось посмотреть на красавицу Ангару, полюбоваться ее красотой. И не веря своим словам, он сказал:

— Видали мы красавиц и покрасивее Ангары, уж больно ты тут расхвасталась.

Испила лебедь белая немного воды, взглянула на Иркута с улыбкой и сказала:

— Верно молвишь, Иркут, хоть ты и красавец, но не таким женихам отказывала Ангара, а на тебя она и смотреть не захочет, а отец ее тебя сразу с порога прогонит. Живи ты здесь, не ходи к Ангаре, тебе и тункинских красавиц хватит. Байкальская дочь даже улыбки тебе не подарит.

Промолчал гордый Иркут, но разгневался и дал себе обет отплатить лебеди за свое оскорбление тут же, не сходя с места. Пусть она знает, что сын могучего мудрого Мунко—Саридака ни склонит ни перед кем головы, не потерпит злого слова против себя и против тех, кто породил его на свет. Могучими руками он выхватил из скалы огромный камень и с размаха кинул его прямо в белую лебедь. Похоронил он ее под большим осколком скалы и на том месте написал, что здесь лежит красавица лебедь белая, которая недобрую весть принесла о грозном и седом Байкале. Он присел на могиле лебеди и задумался: "Почему я, могучий и сильный богатырь, не подхожу красавице Ангаре? Может, я лицом не удался, может, не так могуч я, как грозный Байкал? Кто же меня хочет обидеть, кто не признает мою власть в тих долинах, скалах и горах, того я буду карать. Пусть знают, что я могучий и сильный сын великана Мунко-Саридака. А если мне правду сказала лебедь белая, за что же я ее тогда покарал, за что она, такая красивая и стройная, погибла? Может быть, я не прав, не разузнав ничего, погубил такую красавицу?"

Долго сидел Иркут на могиле своей жертвы и никак не мог найти оправдание тому, что он сделал. С горькой болью в сердце оставил Иркут камень, под которым покоилась лебедь, взглянул на своих тункинских красавиц и, дробя своей богатырской грудью скалы и утесы, стал пробиваться к седому и грозному Байкалу. Много труда и сил затратил могучий Иркут прежде, чем он вышел на простор. Но конца своего пути он еще не видел. Полюбовался отец своим могучим сыном и сказал ему:

— Быть могучим — это хорошо, но знай, сын мой, что твоя сила идет от твоих младших братьев и сестер, от всех, кто тебя окружает и питает своей силой, своей кровью. Без них ты станешь немощным и хилым, с тобой никто не будут считаться, ты не сможешь напоить и воробья.

Выслушал гордый Иркут совет своего отца и промолвил:

— Твой завет будет для меня законом. Знаю я, откуда берется моя сила, знаю, кто вдохнул в меня жизнь. Твой сын не посрамит отца, он постарается сохранить всех, кто питает его и дает ему силу.

Перевел дыхание гордый Иркут, пошевелил плечами, распустил свои волнистые кудри, выпятил грудь и, снова разбрасывая камни и пену, мощным потоком помчался вперед, на зная отдыха, чтобы как можно скорее увидеть красавицу Ангару. Долго пришлось ему пробиваться, поперек дороги все больше встречались утесы и скалы, крутые горы и непроходимые леса, но гордый Иркут изнемогая, все убыстрял свой бег. Он не мог дождаться той минуты, когда увидит красавицу Ангару и ее отца — грозного седого Байкала. Но не так—то легко было добраться, жили они далеко от дома Мунку-Саридака, откуда шел гордый Иркут.

Через много месяцев тяжелой дороги Иркут встретил молодого охотника. По всему было видно, что тот вышел, чтоб себя показать и на других посмотреть. Иркут спросил у него:

— Откуда идешь, молодой красавец? Чего ты потерял или чего ты ищешь?

— Иду я из тех же мест, откуда ты идешь, мой отец — младший брат Мунко-Саридака, он живет в Саянах недалеко от твоих родителей.

— Как ты можешь назваться моим братом, не выдумал ли ты это?

Молодой охотник обиделся, выпятил грудь и с достоинством ответил:

— Много на свете богатырей, много воинов, неужели ты думаешь, что кроме тебя здесь нет сильных богатырей?

На такие дерзкие слова Иркут обиделся, но сдержанно сказал:

— Ладно, прощаю тебя за твою молодость и за то, что ты не побоялся сказать все, что ты думаешь, впредь не веди себя мальчишкой и перед богатырем при разговоре склони голову.

— Я не мальчишка, я воин и охотник, у меня немало силы. Зовут меня Зун-Мурин, это значит, что я питаюсь сотней источников, сила моя никогда не убавится, живу я в большой дружбе со своими младшими братьями и сестрами, они не дают мне истощиться, хотя солнце и жара часто хотят меня иссушить.

Понравился Зун-Мурин Иркуту. Сын Мунко-Саридака поближе присмотрелся к своему братану и подивился его силе, которая ворочает камни, подтачивает непокорные каменистые берега.

— Люблю смелых и отважных, — сказал ему Иркут, — вливайся ко мне, и вижу, что прибавишь мен немало силы.

Зун-Мурин сначала ничего не сказал, но потом решил спросить:

— А куда ты катишь свои воды?

— Как ты смеешь задавать мне вопросы? Будь счастлив, что я беру тебя к себе.

— Ты слишком горд, Иркут, но и мне гордости немало досталось от своих родителей.

— Скажу, коль любопытствуешь. Бегу я к царству седого Байкала, чтобы стать его зятем.

Зун-Мурин много слыхал о капризной дочери Байкала Ангаре, видел он, как к ней стремились женихи и посильнее Иркута, но красавица Ангара всем отказывала. Решил он об этом прямо сказать Иркуту:

— Примет ли тебя седой Байкал в зятевья?

— Ты несуразный мальчишка, как ты можешь сомневаться, ведь я Иркут, единственный сын великана Мунко-Саридака, а мать моя красавица Ильчир. Все знают, что они всемогущи и богаты. Все, чем они владеют, принадлежит также и мне.

— Может и действительно богат, в том сомнений нет, но достоин ли ты стать мужем красавицы Ангары? Не сердись на меня, гордый Иркут, но скажу тебе правду: рано ты говоришь о своей женитьбе, не видать тебе красавицы Ангары, как ушей своих.

Взбесился Иркут и сказал:

— За такие дерзкие слова ты можешь поплатиться жизнью, как это было с белой лебедью.

— Ни смерть лебеди белой, ни моя смерть не изменят характера Ангары, наши смерти не заставят Ангару тебя полюбить.

Иркут схватил камень и хотел его бросить в Зун—Мурина, но братан остановил его руку, сказал:

— Ты слишком горд, и это плохо. Невесты не любят гордых, но как брат я тебе помогу.

Они прошли рядом несколько верст и потом сошлись в одно русло. Силы Иркута сразу же прибавились, все вокруг любовались, как он ворочает скалы, пробивает себе проходы и стремится все вперед и вперед. С каждым шагом к нему вливались все новые речки и ручьи, и он чувствовал, что с такими могучими плечами он разворочает любое препятствие на своем пути и скоро достигнет цели. Но бежать было далеко и трудно, встречались неожиданные заграждения, словом, какая-то непонятная сила работала против Иркута.

Казалось, что до цели не так уж далеко, а время шло и шло, и все еще не близко было прибрежное царство седого Байкала. За несколько дней до конца дороги Иркут встретил Олху и спросил ее:

— Далеко ли до Байкала?

— Скоро увидишь себя в его зеркале. А зачем ты к нему едешь?

— Хочу стать зятем этого старика, — гордо заявил Иркут.

Улыбнулась Олха, посмотрела по сторонам и говорит:

— Любит свою дочь Байкал. Ни за тебя, ни за другого он ее не отдаст.

— А я его и спрашивать не буду.

— То посмотрим, — ответила Олха.

С этими словами распростилась со своей жизнью: одним рывком волны Иркута поглотили ее воды.

Иркут и слышать не хотел, что получит от Байкала отказ, и был уверен, что красавице Ангаре он придется по душе.

Настал день, когда гордый Иркут подошел под стены грозного седого Байкала. Он разыскал ворота, по которым можно пройти к нему, и увидел, что они почти неприступны, огромные черные стены из мрамора и гранита подпирали небо. "Как же быть?" — задумался гордый Иркут и решил, что будет пробиваться сквозь ворота, ведь он силен и молод, и силы у него для этого хватит.

Много дней и ночей пробивался Иркут и только через неделю попал во двор дворца Байкала. Огромный дворец, разукрашенный всеми цветами радуги, находился посреди двора, около него стояли охранники из морского царства. Увидел своими глазами богатства Иркут и сказал сам себе:

— Богат Байкал, и роскоши у него не меньше, чем у моего отца мудрого Мунко—Саридака.

Осмотрелся кругом Иркут, прислушался, и показалось ему, что где—то совсем недалеко слышен милый женский голос.

— Не Ангара ли это? — спросил он у одной маленькой речушки, которая принесла свои дары Байкалу.

— Да, за стеной владыки седого Байкала находится его красавица—дочь Ангара.

Похолодело сердце отважного гордого Иркута, некоторое время он не мог произнести ни одного слова, а потом спросил:

— Как же к ней пройти?

Речушка ответила, что лучше всего сначала послать гонца, чтобы взять разрешение пройти к нему с поклоном.

— Иркут ни перед кем не склонял своей головы, — сказал он.

— Байкал суров, — заметила речушка, — если у тебя к нему дело есть, то лучше добром к нему пройти и без гордыни, у Байкала самого гордости хоть отбавляй, он хорошо знает себе цену.

— Мне, по совести говоря, Байкал и не нужен, я только хочу высватать за себя дочь его Ангару.

— Тогда сразу посылай сватов.

Иркут понял, что перед ним находится смышленая и речистая речушка, и говорит ей:

— Пойди и скажи, что перед дворцом стоит славный и могучий Иркут, он просит руки твоей дочери.

Все поняла речушка, не слал задерживаться и сразу же пошла во дворец Байкала. Догадался Байкал, что речушка Ильчи не с добрыми вестями идет, и бросил ей навстречу глыбу камня с добрую скалу и сказал:

— Видеть тебя не хочу и слышать не могу.

Ильчи оказалась хитрой, вынырнула из—под скалы и жалобным голоском сказала:

— С добрым словом к тебе иду, не сердись на меня, старче, рад будешь.

Не стал с ней разговаривать седой Байкал, а только всплеснул своими могучими волнами и заглушил все слова Ильчи. Долго около дверей дворца стояла сваха, но несолоно хлебавши ушла к гордому Иркуту и сказала ему, как ее принял грозный Байкал. Иркут возмутился и перед самым дворцом стал играть скалами, горы поворачивал и все хотел показать свою силу злому Байкалу. А Байкал и внимания не обращал, он думал, что около его дворца мошки летают и птицы свои песни поют. Видал Байкал и посильнее богатырей, но заняться с ними не хотел.

Перевел дух Иркут и сказал громко:

— Зачем я сваху посылы, зачем мне кланяться злому старцу, когда могу силой разломать все царство Байкала, зайти во дворец без спроса и увезти его дочь к себе? Зачем мне склоняться, гнуть спину, глядя на такого седого старика?

Услыхали эти речи молодого Иркута реки и речушки, которые силу ему дали, и сказали свое слово:

— Ты еще молодой, Иркут, зачем так бахвалишься? Скалы все ты не свернешь, горы все себе служить не заставишь, дверей мраморных и стен гранитных ты не осилишь. Гордость свою не высказывай и по-хорошему себе невесту найди. Ежели же ты зазнаешься, то силу свою потеряешь скоро.

Рассвирепел Иркут, закипели его воды, весь пеной от злости покрылся и зарычал на все речки и речушки:

— Коли не хотите мне служить, то я и без вас проживу, у меня и своей силы хватит.

Со злости он схватил одну скалу и так далеко ее кинул, что в Байкале закипела вода, брызги поднялись до самого неба, от шума и грома оглохли все птицы и звери. Все кругом замолкло, реки и речушки застыли в своем беге, а когда пришли в себя, то отказались идти дальше и повернули назад, Иркут не заметил, как постепенно он стал терять свои силы. Гордость заставила его одного идти против седого Байкала. Он набрался сил, вдохнул в себя воздух и ударил своей все еще сильной грудью о двери дворца. Заколебался весь дворец, все кругом от страха попадали, но ни одной трещины двери не дали. Иркут еще поднатужился и с новой силой с разбега ударился грудью о двери, но и на этот раз они выстояли.

— Нет, не уйду отсюда, пока своего не добьюсь.— сказал Иркут и огляделся по сторонам.

Когда он увидел, что речки и реки действительно ему изменили, он сразу почувствовал, что силы в нем осталось немного. Он решил в третий раз стукнуться о двери, чтобы в последний раз испытать силу своих могучих плечей и груди. Это был самый сильный удар. Гром разнесся по земле, все звери и птицы почуяли, что на них надвигается смерть. Но, ударившись так сильно о мрамор и гранит, Иркут сам упал на колени, как беспомощный старик, и горько подумал, что теперь ему ничего не сделать и не видать ему красавицы Ангары, как ушей своих.

Долго приходил в себя гордый и непокорный Иркут, все передумал, но никак не мог понять, почему его покинули те, кто давал ему силы и мощь. Перед ним была недоступная красавица, а он. немощный, лежал, покрываясь мхом и зеленью. К глазам подступили слезы, он горько плакал. Услышав горькие стоны Иркута, из Саян, где жили его отец с матерью, прибежал соболь и говорит:

— Ты сам виноват, потому что не послушался совета отца, когда уходил из дома. Без других ты потерял силы.

— Злые слова твои,— сказал Иркут. — Мне и без тебя тошно. Если ты хочешь жить, то уйди от меня, чтобы глаза мои не видели тебя.

Соболь выслушал Иркута и побежал в Саяны, чтобы разнести весть о гордости Иркута, которая погубила его. Через много дней соболь разыскал Мунко-Саридака, заскочил к нему на грудь и сказал:

— Истощился твой сын Иркут, лежит он у ног седого Байкала и горько плачет. Не выполнил он твоих советов.

Старый и мудрый Мунко-Саридак заплакал дождями и ледяными снегами, огромными скалами и горами, заметал громы и молнии, чтобы излить грусть о своем славном и единственном сыне. Долго думал старик Мунко, но никак не мог забыть своего сына, жаль ему, что погиб тот ни за что, только из-за своей гордости. И вот однажды старик набрался силы, гордо поднял под самое небо свою белую голову, наклонился в сторону сына и сказал:

— Я тебе говорил, что без ручьев и речек, которые тебе придавали силы, ты будешь хилым и немощным. Так и получилось, отогнал ты их от себя, вот и остался один, никому не нужный, слабый.

Только сын и темная беззвездная ночь слышали эти слова плачущего старика. Потом старик взял себя в руки и сказал:

— Иди, поклонись всем малым и большим речкам, признай свою вину, и они снова вернутся к тебе. Ты снова обретешь силу.

Старик поднялся, и снова его седая борода была видна около самого неба. Запали слова отца в сердце молодого Иркута. Много ночей и дней думал он и решил пойти просить прощения у своих малых речек, чтобы они вернулись к нему. Видит он, что гордость привела его почти к смерти. Тоненькой струйкой потек он обратно в Тункинскую долину, еле-еле переваливаясь через камни и горы, и наконец встретился со своими малыми братьями и сестрами. Посмотрел он на них и видит, как привольно живут они, резвятся и перегоняют друг друга, полноводны и сильны. Поклонился он им и сказал:

— От вас сила моя шла, а теперь видите, какой я стал. Простите меня, что не ценил я вас и зазнался, не в меру гордым стал. Повернитесь ко мне, и мы снова заживем вместе.

— Коли ты осознал свою вину, то обиды у нас на тебя нету.

Не успел оглянуться Иркут, как к нему со всех сторон начали стекаться малые и большие речки, и он сразу же почувствовал, как силы его растут и множатся у всех на виду. Прошло совсем немного времени, и Иркут помолодел, стал по-прежнему сильным и могучим. На сердце снова появилась печаль, думы о красавице Ангаре не давали ему покоя.

Решил Иркут проложить новую дорогу к Байкалу, но во что бы то ни стало овладеть Ангарой. Своим братьям и сестрам он сказал, что хочет идти к Байкалу и взять себе в жены красавицу Ангару, не к лицу ему брать кого-нибудь другого, только Ангара может украсить род и продолжить его племя. Согласились малые братья и сестры, сказали:

— Мы поможем тебе, веди нас вперед. Ломая и круша скалы и утесы, горы и тайгу, Иркут стремительно двинулся вперед и грозной силой своей быстро дошел до Байкала. Немного передохнув, он сказал себе:

— Полюбит — сделаю се счастливой и самой богатой, откажет — убью, похороню ее под огромными скалами, чтобы никому она не досталась.

С этой мыслью он подошел ко дворцу. Тут его ждала страшная весть. Красавица Ангара поссорилась с отцом и тайно убежала к богатырю Енисею. Опечалился Иркут, задумался и решил, что будет теперь ей мстить всю жизнь, почему она его не дождалась, ведь она знала, что он уже стоял около дверей ее дворца. Он сказал об этом своим братьям и сестрам, и те ответили, что изменницу нужно наказать. И решили они день и ночь нести свои ледяные воды не в Байкал, а прямо в Ангару.

С той поры красавица Ангара не знает ни тепла, ни ласки, ледяные потоки холодят ее душу и сердце. Богатырь Иркут с того времени живет в большой дружбе со всеми, он уверен, что, пока ему помогают малые речки и реки, он всей своей силой обязан им. Красавица Ангара знает об этом и потому смирилась со своей судьбой и никого не просит согреть ее сердце.

Мудрый Мунко-Саридак остался доволен своим сыном — могучим и сильным Иркутом.

Запись произведена в январе 1948 года. Один из самых последних вариантов этого предания, которое впервые было рассказано Егором Ивановичем Сороковниковым-Магаем в начале Первой мировой войны, после того как он сам его услышал от своего земляка — ополченца Алексея Спиридонова. Магай свидетельствовал, что "Спиридонов был очень большим мастером по части разных рассказов, откуда что взялось и как что в природе происходило, когда еще на земле людей не было". Магай также сообщает, что услышанное им предание было значительно меньше по объему, и что он сам его изменял, переделывал, прибавлял и убавлял много раз. Этот вариант сказитель считал самым удачным.