Гнев тайги (бурятская сказка)

В давние времена в нашем крае столько водилось всякой пти­цы, что шум да свист стоял от её крыльев. Все озёра и болота были заняты утками, гусями да лебедями, а в лесах - тучи боровой пти­цы. И зверя всякого было полным-полно. Люди тоже жили при­вольно. Да только люди, когда живут в достатке, не замечают, что всё, что дано им природой, беречь надо.

– Ай-яй, что делаете! Зачем птицу зря губите? – говорил старый Тасман парням, которые для потехи стреляли серых уток.

Подраненная утка, чуть взлетев, падала на озёрную зыбь. Осиротевшие утята, громко крича, прятались в зарослях камыша и осоки, а озорник шёл дальше.

Грустными глазами смотрел старый Тасман на оставленную птицу.

– Зачем бьёт, если не надо? – сокрушённо качал он головой. Он шёл по тайге и видел вокруг и заботливых белок, и хлопот­ливых глухарей, и торопливых оленей.

“Богата тайга! Шибко богата!” – рассуждал Тасман. И вдруг старик остановился. В ложбине, придавив большой куст, лежал подраненный лось. Он силился подняться на длинные ноги, но снова падал, от боли закинув на спину тяжёлую голову с большими рогами. Тихо подошёл к нему Тасман. Лось вздрогнул.

– Добрый человек! – промолвил зверь. – Помоги мне встать на ноги, и тогда они понесут меня, как ветер!

Наскоро Тасман нарубил жердей и стал поднимать тяжёлого лося. Пот стекал с лица, от усталости дрожали руки и ноги. На закате солнышка помог Тасман встать лосю. Зверь лизнул руки Тасмана, сказал:

– Если трудно будет тебе, старик, ищи меня. Помогу! – И скрылся за лесом.

...Шло время, но озорники не слушали старика Тасмана и били не жалеючи зверя. Затосковал Тасман и не стал выходить из хижины, чтобы не встречаться с ними.

А однажды проснулись люди, вокруг ни ветерка, ни свиста, ни взлёта птиц, ни шороха зверей. Люди вышли из хижин. Светило солнышко, но тайга стояла безмолвная. Они стояли и смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

Многие, взяв луки, пошли в лес, поплыли по реке, но вечером возвратились ни с чем. И снова все молчали. Озёра и болота вымерли: не стало в них уток. В ле­сах потерялся зверь.

– Страшно ходить по тайге! Страшно! – говорили охотники, возвратившись с охоты.

Стал людей одолевать голод. Большая беда пришла в тайгу, и тут все вспомнили про старого Тасмана.

– Это великий Гнев тайги! – сказал Тасман. – Тайга рассер­дилась, тайга свой Гнев послала.

– Добрый Тасман, научи нас, что делать? – стали просить старика люди.

Вышел Тасман из хижины, и сразу на сосну сел глухарь. Обрадо­вались люди, за луки схватились, а глухарь улетел. Долго искали его, да не нашли. И поняли все, что один Тасман не виноват перед тайгой, что его послать к Гневу тайги надо. Только к Тасману давно старость пришла.

А тайга стояла хмурая, молчаливая. Долго думал старик, как помочь людям. Вспомнил слова лося. Надел малицу и направился Тасман в тайгу. Только зашёл он за первое дерево, как навстречу ему лось.

– Не меня ли ты ищешь, старый Тасман? – спросил зверь. – Проси, что тебе надо, только быстрее, я помогу тебе!

– Вижу я, что торопишься ты!

– Говори!

– Помоги, добрый зверь, нашим людям! – промолвил ста­рик. – Страшный голод пришёл в наш край.

Лось молчал. Потом говорит:

– Это Гнев тайги. Он наказал всех, кто не берёг добро её.

– Горе! Горе! – вздыхал старик.

– Всех зверей и птиц спрятал Гнев от человека, – продолжал лось.

– А как же тогда ты, лось, на свободе? – спросил Тасман.

– Гнев отпустил меня на три дня и три ночи найти ослушни­цу сову. Но я обещал тебе, старик, помочь. Садись на меня, и я по­несу тебя, куда скажешь!

– Вези, добрый лось, к Гневу тайги! Хочу его видеть.

– Да знаешь ли ты, старик, как далеко живёт Гнев? Никто ещё не бывал у него и не видел его.

– Вези, – сказал Тасман, и лось побежал.

Он бежал, словно летел, обгоняя ветер, оставляя позади леса и болота, горы и реки. Наконец остановился. Кругом стояли ста­рые, хмурые кедры. Было темно вокруг: ни звука, ни шороха, ни света.

– Здесь живёт Гнев тайги, – показал лось на лесную тропин­ку. – Иди, иди, но если не будет тебя до первого луча, – меня не ищи.

Тасман низко поклонился на все стороны и пошёл в царство вечной тьмы. Чем дальше шёл Тасман, тем лес становился гуще, и скоро тёмная стена деревьев встала перед ним.

Долго старик приглядывался.

Вдруг промелькнул солнышка луч и вспыхнул огоньком ря­биновый куст. Перелетела с ветки на ветку птичка серенькая с белой грудкой, клюнула ягодку одну, другую, звонко щёлкнула клювом, повернула головку с бойкими глазками к Тасману да проговорила голосом человеческим:

– Зачем ты пришел в моё царство?

Тасман ласково спросил:

– Кто ты есть, добрая птичка?

Птичка молчала.

– Я пришёл к Гневу тайги спросить: зачем он упрятал всё живое от людей? Зачем он так сердит на людей?

– Искать долго не надо, – сказала птичка, – я Гнев тайги.

– Ты? Такая-то крохотная птичка – Гнев тайги?

– Я и доброта и гнев, – прощёлкала белогрудка. – Когда люди разоряют лесное царство – уходит доброта, прячется, оста­ются гнев и голод. Когда люди добры – плачу я им щедро гриба­ми, ягодами, шишками, лесными зверями и птицами. В такую пору сама дружу с человеком, сажусь на плечо к нему.

Вздохнул Тасман и сказал:

– Не права ты, птичка-белогрудка. Не все виноваты в тайге, а ты наказала всех.

Притихла птица. Услышал Тасман, как забила она крылыш­ками, забегала бойко по рябиновым веткам.

– А кто в тайге не грешен? Все! Все разоряют тайгу!

– Нет, не все! – спорил Тасман.

– Нет, все! – сказала птичка. – Вчера на вечерней зорьке мальчонка маленький с щеками румяными, как брусничный сок, выстрелил из лука и попал мне в крылышко.м Замолчал Тасман.

– Ладно! – проговорила птичка. – Сейчас мы посмотрим, грешен ли ты. Попробуй-ка из пчелиного роя взять пригоршню мёду. Если возьмёшь – твоя правда, помогу тебе. Если нет – раз­говаривать с тобой не о чем.

Притих Тасман.

Вдруг снова промелькнул лучик солнышка, и перед Тасманом появилось старое дуплистое дерево. Вокруг него роились пчёлы. С опаской подходил к дуплу Тасман. А пчелиная матка облетела вокруг него, прожужжала над самым ухом и села на соты. Дотронулся Тасман до ноздристых восковых домиков. Притихли пчёлы, заползали, защекотали руки старика.

Достал Тасман пригоршню мёду чистого, только хотел обернуться, как слышит голос сзади.

– Твоя правда, старик. Виновата перед тобой я, – прощебе­тала белогрудая птичка. – Но озорники принесли много горя. А тебе скажу: если ты мою просьбу выполнишь, верну людям бо­гатство тайги. А найти тебе надо сову-ослушницу и привести сюда.

Нечего делать. Заторопился Тасман на тропинку, по которой пришёл. Лось ждал его. Когда Тасман рассказал о сове, лось гово­рит:

– Далеко это! Шибко далеко. Искать её надо у гор, где солн­це совсем не заходит теперь и светит всё время.

И снова быстрее ветра понёс лось старого Тасмана по угрюмой тайге. Унёс лось Тасмана далеко. И увидел Тасман, как, поклёвывая ягодку, у подножия гор ходит птица.

– Это она, – прошептал лось.

А сова взлетела на выступ скалы и завертела головой из сто­роны в сторону, громко постукивая крепким клювом. Не пришлось старику долго раздумывать. Сплёл он петли из трав и припрятал их под каждым кустом. Ждёт. Прошёл день, другой, а сова сядет поодаль, клювом пощёл­кивает, словно смеётся над стариком. Вдруг от громкого крика вздрогнул Тасман, спохватился, побежал на шум и видит: лось наступил сове копытом на крыло и держит. Орала сова во всё гор­ло, била свободным крылом, клевала ногу лося, но он дождался Тасмана. Взял мешок старик, набросил его на сову, завязал на­крепко и пустился в обратный путь.

Был на исходе третий день, когда лось привёз Тасмана в цар­ство Гнева тайги.

– Поймал ослушницу! Спасибо, старик! – прощёлкала бело­грудка.

Оказавшись в темноте, сова поползла по земле, распустив крылья.

– Не видать тебе больше солнца! Не будешь летать днём, обижать птиц и зверей маленьких. Ночью на охоту вылетать станешь.

А Тасману сказала:

– Иди домой, старик!

Долго ещё стоял Тасман, но ничего больше не сказала ему птичка.

Лось послужил старику и тут. Повёз Тасмана в родное стойбище. А над ними с шумом пролетела стая уток к озеру.

Много лет прошло с тех пор, но ослушница сова и сейчас боится солнца и охотится только ночью, а люди помнят о Гневе тайги и берегут лесные богатства.